Глава третья. Скорпион.

- Однажды, - сказал Анубис, - тебе подарят большую золотую куклу. А потом

она сломает тебя. 

- И что это значит? - спросил Хонсу. Им обоим было по десять лет.

- Не знаю, - Анубис пожал плечами. - Я иногда все ясно вижу, а иногда

ерунду какую. Только это не совсем ерунда. Ну вот: я сказал одной девчонке,

что ее унесет крокодил. Она чуть не рехнулась со страху. А через два месяца

ее Себек за себя взял, десятник, который маску крокодила носит. Вот так.

- Понятно, - сказал Хонсу. Ничего понятного в этом не было. Какая кукла?

Что может означать кукла? Зачем такому парню, как он, кукла? По поводу его,

Хонсу, сломания было понятней, но не веселей. 

     Хонсу пожалел, что выпросил у Анубиса предсказание будущего.

     Его единственный друг обладал удивительным и пугающим даром, - тем

более пугающим, что в нем невозможно было сомневаться. Когда Анубиса

пытались уличить во лжи или выдумке, он пожимал плечами и рассказывал, что

будет с уличающим нынче вечером. На следующий день прежнее неверие

сменялось истовым трепетом... Анубиса боялись и не любили. Он жил словно в

пустоте, с ним старались не разговаривать и не встречаться взглядом. Взгляд

его сам по себе страшил: кожа мальчика имела медно-красный оттенок, а глаза

были светлы, ярки и прозрачны, как ограненные алмазы. Ко всему, по

малолетству у него не получалось сдерживаться: Анубис мог ни с того ни с

сего хмыкнуть, поднять бровь или ожечь пристальным взором. И понимание, что

этот серьезный маленький человек знает все, что случится с тобой в жизни,

ужасало и отталкивало.

     Всех, кроме Хонсу. Хонсу отчего-то не пугался ни жуткого дара Анубиса,

ни собственной будущности. О последней он знал и так. Рожденный в пещерном

городе, он был избран для Служения; потом его ждал долг воина, а к старости

он бы сделался учителем воинов или жрецом, и с тем окончил свои дни. Путь

судьбы был незыблем, как стены дворца-храма, мелочи Хонсу не интересовали.

Лишь однажды, поддавшись праздному любопытству, он попросил у Анубиса

пророчество, - и услыхал такое, что мурашки побежали по коже.

     Ясновидящий глянул на него и потупился. Измученный вечным

одиночеством, он цеплялся за Хонсу, - иногда до того, что надоедал ему.

Только испугавшись обидеть друга, он уступил просьбе - и все равно обидел.

- Ты прости, - виновато сказал он. - Я не нарочно.

     Хонсу хлопнул его по плечу.

- Плюнь. Прах со всеми золотыми куклами, большими и маленькими. Я их не

боюсь.

    Оба они выросли с тех пор и стали воинами. С годами Анубис все больше

замыкался в своем одиночестве; он перестал угодничать перед Хонсу,

вымаливая у него приязнь, и они отдалились друг от друга. Хонсу не был ни

молчуном, ни затворником, в компании своих ровесников он верховодил,

благодаря острому уму и большой физической силе, и в обществе Анубиса не

нуждался. Но после истории с Маат, когда стараниями Уаджет многие начали

косо смотреть на молодого воина, они снова стали неразлучны: оба - почти

изгои. 

    Впрочем, женские дела не интересовали военачальников, и над десятком

Хонсу поставили рано.

    Они сидели на террасе. Река поднималась, и вдали виднелась серебрящаяся

полоска воды. Там копошились крестьяне - вскапывали, сеяли и прочищали

каналы, с утра до вечера, без роздыху, без всякой мысли. Оба воина Ра

чувствовали свое превосходство над этим людом, но выводы из того делали

разные.

     Хонсу был уже дважды отличен от начальника войска; на пальце его

красовался золотой с бирюзой перстень. Впрочем, доставшиеся ему почести,

равно как и отсутствие их у друга, его волновали мало.

     Солнце садилось, на песок ложились красные тени. Мелодично пропев, в

светлом вечернем небе пронеслись две виманы.

- А свою судьбу ты знаешь, Анубис? - вполголоса спросил Хонсу.

- Знаю, - спокойно сказал тот и, помолчав, добавил. - Я - путь выбора,

которого у тебя нет.

    Молодой десятник поежился. Говорить с Анубисом было все равно что

выводить виману из крутого пике: сердце колотится в горле, и томительный

восторг захлестывает тебя, идущего по грани. 

- О чем ты? 

- Наши судьбы связаны, - задумчиво сказал Анубис. - Но они не повторяют

друг друга, и они не рядом. Знаешь как? Как в зеркале. Там, где я поверну

налево, ты повернешь направо. И наоборот. 

- Почему? - задал Хонсу глупый вопрос. 

- Не знаю. Просто - они таковы.

     Анубис кинул вдаль пронзительный алмазный взгляд. Хонсу ждал; когда у

друга было такое лицо, он обязательно говорил о своих видениях. Но в этот

раз ясновидец только промычал что-то невнятное и сник.

- Говори, - разрешил Хонсу. - Я же вижу, что тебе хочется. А мне, честно,

все равно, что будет.

- Ну, - глухо сказал Анубис. - Мы оба умрем правителями. Оба - в своей

постели. Но… Я умру от старости. А ты - от ножа в сердце.

- Правителями, значит, - с усмешкой заметил Хонсу. - А в прошлый раз ты

сказал, что меня сломает золотая кукла.

- Можешь не верить… - Анубис пожал плечами. И вдруг спросил: - Скажи,

парень, ты помнишь свое имя? 

    Хонсу ухмыльнулся.

- Почти всегда. Ну, было одно утро… Но это больше не повторялось.

- Я не о том, - провидец был убийственно серьезен. - Имя, которое дала тебе

мать.   

- Нет, - помрачнев, признался Хонсу.

- А я помню… Меня зовут Зару.

     Зару. Маленький пустынный скорпион, который жалит "по настроению".

Можно наступить на него и не заметить, можно обойти за десять шагов и

получить каплю яда, убивающего за минуту…

- Скорпион… - протянул Хонсу, чувствуя что-то, подобное зависти -

собственного имени он не знал. Но жизни Зару-Анубиса теперь предстояло

стать намного сложнее, и, пожалуй, Хонсу не желал бы поменяться с ним

местами. 

- Скажи, Хонсу, - продолжал ясновидящий, - ты мне друг?

- Ты знаешь.

- Тогда я тебя попрошу. Если нас никто не будет слышать - называй меня

Зару.

- Хорошо, - пообещал десятник. 

- Раньше я видел только будущее, - шепотом сказал Скорпион, прикрыв глаза.

- Теперь я стал видеть прошлое… И настоящее. 

    И вся эта история началась. Казалось, стоило ему обрести свое имя, и

оно, как ключ, отперло в душе этого человека надежно закрытую дверь.

    Слова его день ото дня становились все более странными. Хонсу боялся,

что все это кончится либо обыкновенным безумием, либо суровым наказанием за

неподобающие речи. Но со всеми прочими Анубис вел себя как обычно, и только

его дразнил опасными высказываниями.

    Напоследок он заставил Хонсу сделать еще один выбор.

- Я хочу попрощаться, - сказал он.

- Попрощаться?

- Я ухожу.

- Куда? - в крайнем замешательстве воскликнул Хонсу.

- К крестьянам.

- Ты и впрямь безумен.

     Анубис фыркнул. Эти слова он слышал от Хонсу трижды в день.

- Но зачем? - продолжал десятник. - Что в них хорошего?

     Ясновидец улыбнулся.

- Они - люди.

- А мы не люди?

     Анубис помолчал.

- Знаешь, что? Я расскажу тебе сказку, парень. Из тех, какие никогда не

рассказывала Уаджет. 

     Скорпион наклонился вперед, сощурившись, - так всегда бывало, когда

слова его значили больше, чем казалось на первый взгляд, - и заговорил.

     "Жил некогда на горе лев, который держал в страхе всю округу и был

властелином среди зверей. И вот однажды, охотясь, повстречал он пантеру.

Шкура у пантеры была изодрана, мех висел клочьями.

- Что с тобой случилось? - спросил удивлённый лев. - Кто порвал твою шкуру

и ободрал твой великолепный мех?

- Это сделал человек, - ответила пантера. - Нет никого хитрей человека.

Никогда не попадайся ему в руки!

- Так знай: я найду его и отомщу ему! - зарычал лев, оскалив клыки и грозно

сверкая глазами.

     И он отправился искать человека. Вскоре ему повстречались лошадь и

осёл. Морды животных опутывала узда, а в зубах были удила.

- Кто вас связал и лишил свободы? - не веря своим глазам, спросил лев.

- Это наш господин, человек, - ответили в один голос осёл и лошадь.

- Неужели человек сильнее вас?

- Он наш хозяин, - сказал осёл. - Нет никого умней человека. Никогда не

попадайся ему в руки!

    Ещё больше обозлился лев на человека, зарычал, вздыбил гриву и

отправился в путь. Вскоре ему встретились корова и бык. Рога их были

опилены, ноздри проколоты, а на шее у каждого было ярмо. Спросив их, кто

это с ними сделал, лев услыхал в ответ, что это дело рук всё того же

ненавистного человека, которого он ищет.

     Вконец разъярился владыка лесов и гор и с утроенным рвением кинулся на

поиски. Через некоторое время ему повстречался медведь. Когти у медведя

были обрезаны, а зубы вырваны.

- Неужто человек сильнее даже тебя? - опешил лев. - Да, сильнее, потому что

он хитрей, - ответил медведь. - Когда-то он был моим слугой и приносил мне

пищу. Но однажды этот человек сказал: "Воистину твои когти слишком длинны -

они мешают тебе брать блюда, приносимые мной. А зубы твои слишком слабы и

не дают вкушать то, что ты хочешь. Позволь мне их вырвать, и я принесу тебе

вдвое больше лакомств, чем обычно!" Я ему поверил, а он взял мои зубы и

когти, швырнул мне в глаза песок и убежал. И мне уже нечем было его

удержать.

- Я отомщу ему! - вне себя от бешенства воскликнул лев. - Я растерзаю его в

клочья и съем! Вот тогда мы увидим, кто сильнее - он или я. И лев опять

бросился искать человека. Но вскоре он увидел другого льва, лапу которого

защемил расколотый ствол горного дерева.

- Как ты попал в такую беду? - спросил его лев, который пришёл.

- Это сделал человек, - застонал от боли и бессильной злобы другой лев. -

Остерегайся его и не верь ему: человек хитёр!" 

- И что сделал первый лев? 

- Не вняв советам, в ярости он кинулся на поиски человека. Он не видел

ничего вокруг себя, и угодил в ловчую яму. Пришел охотник, убил его и

содрал шкуру…*

- И к чему же эта сказка?

- Слушай дальше, - лицо Зару странно искривилось, и Хонсу только через

несколько мгновений осознал, что то была всего лишь усмешка.

- Однажды из мертвого океана, лежащего с изнанки мира, поднялся демон. Он

не знал этой истории. Он желал, чтобы люди, сколько их есть на земле,

служили ему и выполняли его приказы. Он обладал большой силой, и смог

заставить их подчиняться, напугав чудесами и казнями. Но он забыл о том,

что у людей есть разум… И наступит день, когда голову его возденут на

копье, и копье это человек поставит посреди свободной земли…

     У Хонсу мурашки побежали по коже.

- Это тоже сказка? 

- Нет.

- Это будущее?

- Это настоящее.

     Хонсу непонимающе посмотрел на провидца.

- Но… если где-то на земле властвует демон, значит, нужно сказать об этом

богу нашему и господину, и волей Ра он будет низвергнут.

     Зару невесело расхохотался.

- Да ты чист душою, как трехлетнее дитя, о воин владыки мира. Задумайся.

Припомни легенды и сказки. Открой, наконец, глаза.

     Хонсу, не двигаясь, смотрел в чеканное лицо Зару. Он понял. 

     Понял - но не мог допустить таких мыслей в себе! Все это отдавало

сумасшествием. Демон. Демон должен быть ужасен видом, смраден и свиреп, с

когтями и клыками. Демоны воруют детей, чтобы пожрать их… Разве может быть,

что… Вновь словно воочию Хонсу увидел смоляные косы, стекающие на грудь,

лебединую шею, гибкие руки… жемчужное сияние, плащом одевающее плечи.

Златоизваянный лик Ра и нелюдской светящийся взор. Взор демона. 

    Этого не может быть. Потому что не может быть никогда.

    Но Зару не ошибался ни разу.

- Ты… Скорпион, поберегись самого себя, - выговорил он наконец. - Ты…

понимаешь, что это не может быть так? - Ответом Хонсу был короткий смешок.

- Это речи безумца. И хорошо, если не мятежника…

- А почему бы и нет? - Зару вскинулся. - Почему бы и не мятежника?

     Хонсу онемел.

- Ра - бог, - сказал он наконец, холодея. - Он милостив, но гнев его падет

на тебя, если ты не оставишь мятежных помыслов. И тебя казнят ужасной

смертью.

- Он не бог, - спокойно сказал Зару. - Он узнает, только если ты донесешь.

А ты донесешь, парень? - Скорпион наклонился к его лицу, буравя пытливым

взглядом.

    Хонсу содрогнулся. Нет, он не собирался предавать Зару. Отверг эту

мысль, - но она возникла… Разве он не имеет души, чтобы размышлять, не

выдать ли на муки единственного друга?! Никогда!.. Но иначе выходит, что он

предаст Ра и сам станет изменником.

    Хонсу был как рыба, запутавшаяся в сетях. Глаза ясновидящего пронзали

его ледяным бестрепетным светом. Крупный рот Зару улыбался.

- Нет, - выдавил десятник. - Я не донесу. 

- Я знал.

    Свершилось. Тихий, никем не любимый Анубис обернулся Зару, пророком

мятежа. 

    Спустя два дня он ушел. Взял и ушел из дворца. На такой нелепый и

безрассудный поступок был способен только безумец; так и выходило, что

полоумный Анубис рехнулся вконец. Изгнание само по себе было страшнейшей из

кар, страшнее быстрой смерти, - так что за неблагодарность он наказал себя

сам. 

     Более о нем не думали и не говорили.

    Глаза в глаза Хонсу и Зару довелось побеседовать еще раз, перед тем,

как выбор навсегда отдалил их друг от друга. 

    В селениях начались беспорядки. Наступил день, когда один из отрядов

вместо дани получил град камней и богохульные вопли. Деревня была сожжена

дотла, но это не усмирило бунтовщиков, а лишь подхлестнуло страсти. Вместо

того, чтобы работать и отдыхать, люди собирались толпами и обсуждали

перемены.

    Хонсу, заслуживший своим чередом доверие, золотую гривну и ранг

начальника сотни, был послан для усмирения. Вопреки обыкновению, это

поручение не обрадовало его. Он слишком хорошо знал, кто был зачинщиком

бунта, и менее всего хотел увидеть мертвое тело Скорпиона.

     В первой из взбунтовавшихся деревень отряд встретили, лежа на животах.

Так бывало и прежде, но теперь Хонсу замечал косые взгляды в спину,

стиснутые кулаки с виду покорных землепашцев, беззвучные перешептывания...

Он не был обманут. 

    Взяв за шиворот старосту деревни, сотник отволок его в какой-то сарай,

огрел пару раз древком и прорычал:

- Кто вас надоумил?

    Старик, едва не обмочившись со страху, залепетал что-то. Хонсу в

раздражении встряхнул его и повторил вопрос в самое ухо, заставив

болезненно скорчится. Маска изменяла его голос, делая поистине

божественным. 

- Ра известно, кто изменник, - продолжал воин, надеясь, что сотоварищи его

не слышат. - Это человек с белыми глазами, прорицатель! Скажи, где он, и

ваши дома останутся целы.

     Дедок, сжавшись, искривил рот и обреченно зашептал, припадая к его

коленям.

    Проделав тысячу шагов в глубь пустыни, путник встретил бы маленький

оазис, скрытый меж барханов. Вершины песчаных холмов венчали кустики

тамаринда, массивы их прочно скрепляли корни. Каменная постройка на берегу

высохшего в жару озерца, полузанесенная песком, по виду была храмом одного

из мелких божеств, которым дозволялось поклоняться темному люду. Ра царил

над богами так же, как над их прихожанами, жалкими почитателями кошек и

павианов. 

     Полуденное солнце испепеляло; гнев Ра был над этим местом. Четкий

силуэт виманы начинал дрожать и расплываться в жарком мареве, стоило отойти

шагов на десять. Древко копья скользило в потных ладонях.

- Хонсу! - раздался оклик. Сотник вздрогнул. Но голос был знакомым, и

позванный ничуть ни удивился тому, что был узнан под маской.

    Зару появился из-за апсиды.  

     Скорпион сильно изменился. Он постарел, и облик его был овеян каким-то

потусторонним величием; в ясных глазах пророка стояла тень безумия. На нем

было одеяние из небеленого льна, в руках - пастуший посох и плеть из

гиппопотамовой кожи.

    Солдаты нацелились в него; Хонсу знаком велел опустить копья. Недурно

было бы Скорпиону стать на колени перед воинами Солнцебога, но сотник знал,

что Зару этого не сделает. Пускай. Хонсу слишком рад был видеть его.  

    Движением руки Зару пригласил его внутрь храма. Несколько воинов,

шагнувшие вслед, были оставлены снаружи.

- Ждать и караулить. Не пускать никого, - как можно суше приказал Хонсу. -

Мне не должны мешать.

    Оказавшись внутри, в прохладной полутьме, он убрал маску. 

- Привет тебе, Скорпион! Ты заделался пастухом? Или деревенским знахарем?

    Хонсу отчаянно ненавидел себя за эти презрительные слова, но они

родились словно против его воли.

- Нет, - ровно улыбаясь, ответил Зару. - Я всего лишь смиренный жрец

Осириса… Я выбрал себе нового бога, Хонсу.

     Примитивные картинки на стенах изображали злоключения зеленокожего

человечка. "То-то ты с лица такой зеленый", - грубовато пошутил воин, читая

росписи. Ничего, кроме смеха, эти поверья у него не вызывали. Любовь к

своим божкам жители Кеми выражали оригинально - Осирис был наделен

взбалмошной женой, героическим сыном, любителем надраться в стельку, и

замечательным рыжим врагом. Сет понравился Хонсу больше всего.

     Пока он постигал трагичную историю жизни Осириса, Зару добыл откуда-то

медный кувшин и разлил по чашкам терпкий холодный напиток.

- А ты неплохо устроился! - хохотнул сотник. - Людишки почитают твоего

бога?

- Равно как и меня, - откровенно признался Скорпион. Он сел на каменную

скамью и указал Хонсу место напротив. Тот развалился, бесцеремонно

откинувшись спиной прямо на расписанную стену. 

- И чем ты здесь занимаешься? 

- Всем понемногу, - хладнокровно ответил Зару. - Учу, лечу, гадаю о

будущем…

     Оба засмеялись.

- И как, получается? - весело поинтересовался Хонсу.

- Иногда, - ухмыльнулся пророк.

- Ладно, - сказал сотник, посуровев. - Я рад видеть, что ты жив и не несешь

околесицы. Но я пришел не за тем, чтоб болтать… Зачем ты подбиваешь народ

на бунт? Не отпирайся, я знаю, что это ты.

     Скорпион хмыкнул.

- Хонсу, я не подбиваю никого и ни на что. Я вообще не выхожу отсюда. Люди

приходят сами, - услышать, что их страдания когда-нибудь прекратятся.

- Страдания? - Хонсу поднял бровь.

- Да… - вполголоса проронил Зару, - я знал… Ты никогда об этом не думаешь.

Парень, люди измучились. Они устали жить под властью демона с изнанки мира.

Они с рождения и до смерти лелеют мечту о том, что это прекратится. И

только я могу сказать им, когда и как.

- Зару. Похоже, я ошибался, говоря, что ты не несешь околесицы. Ра - это

свет, сошедший с неба, чтобы править людьми.

     Глаза Зару сверкнули не хуже, чем у Ра. Он встал, высокий и строгий, с

посохом в руке, тени плясали на его лице и белым пламенем горел взор… Хонсу

узрел пророка во всем величии. 

    Подумалось, что ЭТОТ Зару, пожалуй, мог вдохновить на бунт и

кровопролитие смирных и незлобивых людей Кеми. Мог силой духа своего

воспламенить крестьян, превратить голодную толпу в могучую армию. Мог

осмелиться на войну против бога.

    И победить.

- Люди должны править людьми! - спокойно и жестко сказал пророк. - Так

будет!

    Хонсу покачал головой.

- Это мечты, Зару, - негромко ответил он. - Будь с ними осторожней, это

мятежные мечты. Не вкладывай их в чужие души - тем ты принесешь только

несчастья.

- Это не мечты! - Скорпион отбросил посох и схватил его за плечи, обжигая

лицо взглядом своих глаз-алмазов. - Я вижу будущее, Хонсу! И оно прекрасно,

так прекрасно, что отвергать его преступно, смешно и немыслимо!

     В сердце Зару билась огненная звезда. Хонсу понял, что он живет этим

будущим, дышит им, ест и пьет его, и тьма грядущих тысячелетий принимает

его в себя, подобно любящей женщине. Двойное сожаление испытал воин:

оттого, что не мог разделить его сияющие видения, - и оттого, что

ослепленный ими пророк забывал о сегодняшнем дне.

- Что ты видишь? - спросил он.

- Мои потомки будут править Земным Кеми, - уверенно сказал Зару. - Их

власть продлится тысячи лет, а память об их делах пребудет вечно! 

- Люди смертны, - ответил Хонсу. - Все, что делают они, тоже обречено

смерти. Только деяния богов вечны. Пусть твое царство продлится тысячи лет,

но оно одряхлеет и умрет, подобно человеку.

- На смену старикам приходят новые люди, - улыбаясь, страстно возразил

Зару. - И на обломках Кеми встанут новые царства. Так будет, сколько я вижу

времени. А я многое вижу… Иди со мной! Вместе мы совершим такое, что звезды

изумятся, и десять тысяч лет спустя будут вспоминать наши имена!

     Хонсу судорожно вздохнул, пытаясь собрать мысли. Дрожь пробегала по

его телу, и он порадовался, что их разговору нет свидетелей. Магнетическое

притяжение, которое излучал ясновидящий, было почти таким же, как у Ра:

другой природы, но той же силы. Невозможно было быть рядом и не отразить

этого света. На мгновение Хонсу показалось, что от пламени, горящего в

груди Зару, и в нем начинают тлеть мятежные помыслы; но не успело сердце

отсчитать пяти ударов, и он знал, что его верность богу неколебима.

- Нет, - глухо сказал он, глядя в глаза пророка. Покачал головой, и тверже

повторил, - нет.

- Жаль, - Зару отвернулся. - Впрочем, я знал. 

- Ты умеешь говорить, Скорпион, этого у тебя не отнять, - переведя дух,

сказал сотник. - Но как ты собираешься воевать с богом?

- Он не бог, - пренебрежительно ответил тот. - Пойми, как пользоваться

всеми его железками, и станешь новым Ра... Я мог бы. Но ненависть к нему

слишком велика, так что придется его просто убить.

     В лицо мятежнику нацелилось готовое к атаке копье.

- И ты говоришь об этом МНЕ?

     Скорпион расхохотался.

- Будто я не знаю, что ты не выстрелишь! И не дашь никому. И вояки твои

сожгут пару селений, но не тронут этого храма. Ты не можешь убить меня,

Хонсу, потому что я - это ты. Я половина твоей души, парень, а вторая

половина… сам знаешь, кто. Но предстоит выбор, и в любом случае у тебя

останется только обрывок сердца… тебя стоит пожалеть.

- Вздор… - без особой уверенности протянул Хонсу. В глазах заплясали тени,

и он откинулся затылком на грубый камень стены. Зару нес откровенную чушь,

но дело было не в его словах, а в нем самом, в том темно-красном тумане

безумного напряжения, сверхъестественной силы, которая окружала ясновидца…

     Лицо Скорпиона оказалось совсем близко, и Хонсу вздрогнул - таким

плотоядным блеском горели глаза пророка.  

- Я вытащу его из храма за косы, - ласково пообещал Зару. - Твоего бога.

Эту женоподобную тварь. И покажу людям, кому они поклонялись. А потом

швырну его в толпу. Интересно, сколько получится кусочков?

- Ты это видел? - без всякого выражения проговорил сотник.

- Нет, - честно ответил Скорпион. - Я только знаю, что его суждено убить

человеку с моей кровью. Мне или моему прямому потомку. Я очень люблю своих

потомков, Хонсу, но это удовольствие хотел бы оставить себе.

     "За что ты так его ненавидишь?" - хотел спросить Хонсу, но промолчал.

Зару встретил бы эти слова вопросом: "За что ты так его любишь?", на

который Хонсу не мог ответить. Любовь к Ра пронизывала все его существо,

как песчаный холм бывает пронизан корнями, придающими ему форму; без нее он

не смог бы жить, рассыпавшись, подобно песку. Он опускался на колени перед

богом не потому, что боялся наказания - этого требовало его сердце. Храм

преданности в его душе строился с раннего детства; но Зару-Анубис тоже был

удостоен Служения, и вынес ненависть. Это невозможно было понять. Что

заставляло Хонсу спокойно выслушивать бунтарские речи? Его долг приказывал

разделаться с Зару, но поднять оружие на друга он был не в силах. Это

ужасало Хонсу, но и радовало: он был человеком и знал честь... Большой мир

обеднел бы без Скорпиона, а собственный мир Хонсу - уменьшился вполовину.

    Но одно Хонсу знал твердо: всю свою жизнь он положит на то, чтобы

Скорпион не добился желаемого. 

* Подлинная древнеегипетская сказка.