Глава пятая. Небесный Кеми.

 

 

    Дела в Небесном Кеми обстояли так, что Хонсу испытал острейшее желание

поубивать всех, кто попадется под руку. Выяснилось, что никакого опоздания

не было, а были лазутчики Зару, сумевшие возмутить здешний тихий люд до

такого состояния, что поставки минерала прекратились. Хнум, наместник,

настолько боялся гнева Ра, что не сообщил об этом. В Земной Кеми в свой

черед отправлялись караваны с сырьем из резерва, а бедняга уповал на чудо и

проводил дни в молениях. Резерв, соответственно, был пуст, как мошна после

гульбища. Трем с половиной сотням гарнизона и нескольким десяткам жрецов

надо было что-то есть - поэтому склады продуктов неуклонно мелели;

пробавлялись охотой, но на такую ораву то была капля в Ниле.

      Хонсу произвел ревизию, устроил чудовищный нагоняй, посадил парочку

ответственных в карцер на неделю и велел повесить Хнума вверх ногами.

Вообще-то ранг наместника Небесного Кеми был, мягко говоря, выше его

собственного, но вид Хонсу, - залитого кровью, с полуобморочным Ра на руках

- произвёл такое впечатление, что никто не решился протестовать.

     Больше никаких карательных мер он себе не позволил - ему слишком нужны

были люди. И люди были ненадежны.

    …Небесный Кеми отнюдь не производил впечатления чудесных кущ, обещанных

праведным после жизни. Местный Нил в сезон засухи становился горько-соленым

ручьем, земные злаки удавалось вырастить только с огромным трудом, и

обыкновенные лепешки считались редким кушаньем. Здешние растения не давали

ни тени, ни сока, годясь в пищу только здешним же животным… где они,

многоводные реки, жирная земля, благоуханные сады со всеми цветами мира? По

сравнению с прекрасной долиной, где возвышался утраченный храм, Абидос

казался отхожим местом.

     Праведниками здесь тоже не изобиловало. Те же оборванцы, от страха

послушные, но в любую секунду готовые швырнуть в спину отравленный дротик.

Они еще не попробовали крови, еще не потеряли трусливую рабскую

рассудительность - но дело к тому шло. И местные солдаты, несмотря на

почетность службы, не отличались твердостью веры: разве один или два

человека из всего гарнизона в детстве были жрецами Ра, прочие же служили из

честолюбия или ради выгоды… Хонсу чувствовал себя тонущим в болоте. Груз, в

одночасье рухнувший на его плечи, был непосилен.

 

 

     Хонсу бесшумно вошел и опустился на колени перед ложем, на котором

покоился господин. Как долго он мечтал о том, чтобы вот так, не тупя взгляд

и не страшась кары, просто смотреть на него - столько, сколько выдержит

душа, - и всегда думал, что это возможно не иначе, как после смерти.

Выходит, не все заветные мечты неисполнимы... Но сейчас верный слуга не мог

сполна насладиться негаданным блаженством. Потому что еще один человек, -

неизмеримо далеко и все же слишком близко отсюда, - мечтал бросить Ра на

растерзание безумной толпе.

      Хонсу отнюдь не отличался наивностью, но его цинизм был цинизмом

солдата, а не жреца, и сейчас разум его в мучениях бился о стены

невозможности. Как случилось то, что случилось? Он никогда не путал сны и

реальность, - но кроме кошмарного видения, где может происходить такое? Как

всемогущий, всевидящий бог был обманут горсткой негодяев? Разве могла

нетленную плоть уязвить стрела, пущенная нечестивой рукой?

     "Из мертвого океана, лежащего с изнанки мира, поднялся демон", - снова

вспомнил воин, и, не сознавая, что делает, поднял руку к лицу - впился

зубами в пальцы так, что едва не прокусил кожу. Скорпион, - вот кто сейчас

все бы ему разъяснил…

     "Демон", - сказал Зару. Хонсу не верил. Как могло такое прийти в

голову тому, кто сам был жрецом? Да, в гневе Ра страшен, но ведь он бывает

и другим…

 

 

     Хонсу двенадцать лет. Целый месяц, пока господин покоился в саркофаге,

юный жрец бездельничал, изводя окружающих нытьем и проказами, но теперь,

наконец, мучительное ожидание закончилось… У Хонсу щемит сердце, душа его

не на месте, и соображает он плохо, потому что голова занята одной мыслью:

полгода ему осталось, даже меньше, сто семьдесят дней… а было двести.

Тридцать дней Служения прошли в пустом ожидании, но сегодня, наконец, он

снова начинает жить...

      Он смотрит, как Ра садится в жемчужно светящейся колыбели - изогнув

гибкий стан, приоткрыв губы… он стоит чуть поодаль и подходит в свой черед,

чтобы набросить на плечи господина царскую мантию - водопад темно-лилового

шелка, поблескивающий золотым шитьем. Поправляя складки, Хонсу обоняет

тревожный манящий аромат и отчаянно сражается с чувством, похожим на

опьянение… каждый раз безумно хочется украдкой лизнуть золотистую кожу и

проверить, - она такая же вкусная, как этот запах?..

     В протянутую ладонь мальчика, мягко шурша, ложится ожерелье. Хонсу

застегивает его на точеной шее, касаясь маленькой косточки позвонка,

оправляет подвески… Властитель обводит взглядом затаивших дыхание жрецов,

уголки губ его чуть приподнимаются; протягивает руки, и крохотная жрица

украшает его тонкие пальцы перстнями. Закончив, она поднимает взгляд, -

господин же с прежней мягкой улыбкой достает из шкатулки еще одно кольцо и

надевает на палец ей…

     И Ра, облаченный, сияя блеском драгоценностей и собственной неземной

красотой, встает, оборачиваясь… и от восторга останавливается сердце…

 

 

     Хонсу не раз слыхал сказание о том, как свет, явившийся с неба, обрел

плоть. Значит, это тело когда-то принадлежало обыкновенному человеку. Был

ли он столь же красив? Крестьяне нечистоплотны, к тому же мальчишка

наверняка слишком много болтал и смеялся. Черты господина озарены

божественным светом, неподвижно-совершенны, как лик изваяния, в тайная

тайных величайшего храма…

     "Зару стрелял в него", - вдруг пришла мысль. - "Только он мог знать,

где и когда будет открыто окно, стрелять из дикарского лука, не видя цели,

и попасть. Зару, вот кто демон". Хонсу подумал, что ненавидел мятежника

всегда, и не убил его лишь потому, что Скорпион наложил на него какие-то

чары.

     Ра открыл глаза.

- Живи вечно, повелитель мира! - тихо сказал Хонсу.

- Татенен?

- Нет, повелитель, - воин помедлил. - Твой жрец, как и ведущий войско,

остались в Земном Кеми. Я думаю, они мертвы.

- Объясни.

- Они могли купить себе жизнь, только отдав тебя, господин, в руки

мятежников. Но я… - Хонсу прервался. Слова "я спас тебя" пред ликом бога

показались ему слишком большой дерзостью. - Это не удалось им. Ты в

Небесном Кеми, господин, на твоей священной ладье. Я Хонсу, командующий

сотней твоих воинов.

- Продолжай.

- Я осмелился отдавать распоряжения как командующий войском. До того, как

ты изречешь свое веление, господин.

- Где наместник?

- Казнен за измену. Он утаил от тебя, что в Небесном Кеми также вспыхнул

мятеж и поставки наквада прекратились.

    Ра не ответил. Его лицо и взгляд были неподвижны.

     Хонсу смотрел в потускневшие глаза, и душа его кричала. Он думал о

том, что сучий ублюдок Хнум вынул энергетический минерал отовсюду, где ему

полагалось находиться, включая батареи саркофагов. Офицер повидал на своем

веку раненых и понимал сейчас, что Ра не то что говорить - дышать больно, и

всего его невероятного самообладания недостает на то, чтобы обмануть взгляд

раба… И как, как он сейчас скажет в эти глаза, что исцеления не будет? Если

б Хонсу мог, он бы заплатил за проклятый минерал годами собственной

жизни…

     И все же, несмотря ни на что, он видел перед собой бога. Истинного

владыку Вселенной, господина клятвы его и души его. Хонсу повременил

немного и сказал вполголоса:

- Я ожидаю твоего приказа, господин.

     Бог медленно повернул голову и удостоил его взглядом…

- Ты займешь место ведущего войско, - ровно произнес он. - Ты раздавишь

мятеж здесь, на Абидосе, и вернешь мои владения в Земном Кеми. Дарую тебе

право делать все, что сочтешь нужным. Благословляю.

- Живи вечно! - так же ровно ответил Хонсу и склонил голову.

     Ра доверял его умению и преданности. Пусть он не дал ни малейшего

указания, как поступать, но у Хонсу отлегло от сердца; страх и

неуверенность покинули его, и это было правильно - так ребенка покидают

молочные зубы. Чуда не произошло, но разум человека прояснился, мысли стали

острее, теперь он видел множество выходов… Он прикрыл глаза и возблагодарил

Ра за его мудрую помощь.

- Мне нужен саркофаг, - услышал он более чем спокойный голос повелителя.

- Да, господин, - в тон ответил Хонсу. Мысль о том, откуда Хнум уж точно

еще не успел снять батареи, посетила его в последнее мгновение. Сам Ра даже

в нынешнем состоянии вряд ли бы одобрил его идею, но позволение делать то,

что он сочтет нужным, Хонсу получил только что.

      И человеческой волей божественная ладья обескрылела. Хонсу пошел на

ужасающий риск, снимая с корабля аккумуляторы, - он сам загонял себя в

ловушку, отрезав последний, самый последний путь бегства. Еще он рисковал

навлечь на себя гнев бога, но это-то как раз его не пугало. Смерти Хонсу не

боялся. Жизнь его являлась ценностью лишь постольку, поскольку была

ручательством жизни Ра. А кто другой мог стать ему несокрушимым щитом?

     Единственное, чего было достаточно - так это времени. Зару не мог

повести свои орды к Вратам сразу после победного штурма: недоумки наверняка

вознаградили себя за труды грандиозной пьянкой. Восемь дней пути в пустыне

требуют приготовлений. Всего получается десять или даже двенадцать дней -

хватит для того, чтобы собраться с силами.

      Оставалось решить еще одно дело. Коли уж корабль отныне и до

возобновления поставок был прикован к земле, следовало обезопасить себя от

малейшей возможности бунта. При существующих обстоятельствах это было почти

невозможно - и в том, что Хонсу собирался делать, на сторонний взгляд было

только безумие.

 

 

     Ведущий воинов собрал гарнизон в одном из нижних залов. Это дело Хонсу

не мог поручить младшим начальникам, он должен был видеть глаза каждого

солдата.

     И он смотрел в их глаза, проходя перед строем - глаза туповатые,

скучающие, настороженные, смышленые, искренние и полные лживой искренности,

тщеславные, сонные, насмешливые, задумчивые… "Как страшны люди", - почти

вслух подумал Хонсу. - "Скорпион в сердце у каждого".

    Полководец поднялся на возвышение и обернулся к собравшимся.

- Все вы знаете о том, что произошло, - сказал он. - Зару Скорпион,

предводитель мятежников, захватил власть в Земном Кеми. Он отрицает

божественную власть и хочет идти войною на небеса.

     Хонсу говорил недолго. Он не стал убеждать и хулить, тратя бесценное

время, - в нескольких фразах описав положение, выдержал паузу и

продолжал:

- Сейчас тем, кто в сердце своем пожелал Скорпиону победы, я предлагаю уйти

к нему. Врата отверсты.

    Он склонил голову, зная, что каждый в зале смотрит на него неотрывно, и

в душе каждого идет борьба.

- Тот, кто хочет уйти - должен уйти. Должен, а не может! - Хонсу повысил

голос. - Мне не нужны сомневающиеся. Всякий из них - предатель, и с

завтрашнего дня предателей будет ждать казнь!

     Молчание.

- Сейчас я обещаю вам безопасность, - вновь заговорил он. - Ваше право -

вернуться в числе солдат Зару. Но отсюда вы не унесете никакого оружия и ни

пылинки наквада. Это единственное условие. Я сказал.

     Никто не шевельнулся. И тогда Хонсу, переведя дыхание, выговорил:

- В том, что говорю правду, клянусь именем Ра.

    Из трехсот пятидесяти осталось двести. Но вид каждого из этих двухсот

рождал на его лице довольную ухмылку. Тренированные и беспощадные, все они

владели любым оружием, какое было в арсеналах, убивали человека ударом

кулака, и даже в голову не могли взять, как это можно пойти против бога.

     Все они были полны решимости разделаться с грязным отребьем и отчаянно

злы на Зару. Когда из-за беспорядков перестали приходить караваны, воинам

пришлось избавиться от наложниц, коих каждый держал не по одной; Скорпион

лишил их полноценного отдыха и был обречен.

 

 

    "Судьба, она как широкая река", - сказал однажды Зару. - "Шире, чем Нил

во время разлива. Я знаю, куда она течет. Еще знаю, какая рыба в ней

водится, какие у нее повадки… Но когда и как рыба шевельнет плавником -

кому ведомо? Не думай о Судьбе. Пускай у реки есть берега, за которые

нельзя выбраться, но если ты маленькая рыбка, какое тебе до них дело? Знай

себе жируй, берегись рыбоедов и плавай туда-сюда, как вздумается".

      Сейчас Хонсу жалел, что не прислушивался внимательней к речам,

которые казались ему бредом. Он думал о провидце непрестанно и все

вспоминал его слова, пытаясь понять - что же все-таки он видел и чего

видеть был не способен? Множество вопросов, как рой диких пчел, не

оставляли его и на минуту. Почему Скорпион сам не убил его раньше, когда

мог? Зная, что только Хонсу стоит на его пути? Не потому ли, что Хонсу тоже

был частью его души?..

    Зару. Сотканный из противоречий, человеколюбец и убийца, пророк и

скептик, мятежник и фараон. Хонсу преклонялся перед ним, но себя переменить

не мог. Ему нужен был Ра на троне, бог, сошедший к людям, дабы править ими.

Служить тому, кто заодно с ним когда-то страдал поносом, а также вместе с

ним бывал порот за непокорство, Хонсу не желал.

    Планы Хонсу были просты, потому что изощренности все равно не

требовалось. Люди не хотят работать и не хотят отдавать добром - стало

быть, надо заставить и отобрать. Наквада в аккумуляторах корабля было

достаточно, чтобы вернуть мощь оружию и поставить на крыло несколько

виман…

 

 

    Удержать Врата Хонсу не мог. Поэтому он оставил их Скорпиону. Закрой

кто-то из них проход сейчас, - и на этом все бы окончилось. Но Ра желал

вернуть себе земные владения, а Зару желал голову Ра.

    Прошло несколько дней. Хонсу успел внушить смирение ближайшему городку

и возобновить работы в двух шахтах. В качестве справедливой, но милосердной

кары он втрое увеличил норму выработки. На придушенный стон согрешивших:

"Но как же…" последовал вполне логичный совет - "Хоть рожайте".

     На Хонсу не было маски. Его лицо оставалось открытым с того самого

мига, когда он впервые ступил на песок Абидоса. Он знал, какое впечатление

производит человек, повелевающий звереголовыми демонами; кроме того, его

черты, правильные, но почти неподвижные - черты бога или мертвеца - пугали

почище любой личины. Хонсу предпочитал видеть в глазах окружающих страх

перед ним самим, а не перед его должностью, и преуспевал в этом. Но,

впрочем, у метода были и недостатки. Уже обернувшегося к вимане

военачальника встретило вещественное доказательство народного недовольства.

Заостренный камень из умелой пращи ударил его в лицо; струйка крови застила

глаз.

    Хонсу пожал плечами и сократил работавшим сроки.

    Вечером того же дня он вернулся в ладью. На первом же шагу его

встретило известие о том, что Ра желает говорить с ним. Хонсу нервно

тряхнул головой. В глубине души он надеялся, что тот пробудет в саркофаге

хотя бы столько, чтобы успеть вновь зарядить батареи корабля.

     В большом зале у вершины пирамиды было непривычно пусто. Хонсу не

сразу вспомнил, что никаких детей здесь быть не может, да и хорошего жреца

не отыщется… однако Ра сумел каким-то образом снова вырядиться в пух и

прах. На нем был ослепительно-белый калазирис с роскошным оплечьем, пальцы

отягощали наборные перстни.

     Хонсу вошел и преклонил колени. Ра молча окинул его взглядом. Лицо

военачальника было серым и обветренным, глаза его покраснели от недосыпания

и путешествий в пустыне. От правой брови к уху шел свежий лоснящийся шрам.

 

- Живи вечно, повелитель мира! - голос человека прозвучал глухо, выдавая

смертельную усталость.

- Твое имя Хонсу, - молвил бог. Воин поклонился.

- Ты командуешь моими войсками… - задумчиво проговорил Ра. - Отчитывайся.

- Все сделано. Хет-ка-Таурт усмирен, караван выйдет послезавтра.

- Ты задержался.

- Я уничтожал зачинщиков мятежа. Они бежали в пустыню.

- Ты ранен.

- Камень из пращи.

- Ты можешь воспользоваться саркофагом, - сказал Ра, несмотря на то, что

рана была пустяковой.

- Благодарю, - с легким удивлением отвечал Хонсу, - в этом нет

необходимости.

- Ты не должен подвергать себя лишнему риску, - продолжал повелитель. -

Чтобы воевать, есть воины. Твое дело - управлять.

- Я твой раб, господин, - Хонсу поднял голову. - Мое единственное желание -

служить во имя твое.

     Бог поднялся с трона и спустился с возвышения к коленопреклоненному

воину. Хонсу вновь, как когда-то в детстве, почувствовал холод перстней,

украшавших божественные руки, и тепло ладони Ра, коснувшейся его плеча.

- Я доволен тобой, - произнес тот.

     Это был предел; более этого никто не удостаивался поощрения. Хонсу

смотрел на господина снизу вверх, не веря тому, что происходит - он же еще

ничего не совершил воистину достойного…

    Ра вернулся к трону.

- Хорошо… Теперь расскажи мне о том, что случилось в Земном Кеми.

- На Земле вспыхнуло восстание и завершилось победой нечестивых, - кратко

ответил Хонсу. - Дворец был взят. Оба возвышенных, Птах и Татенен,

оказались предателями.

- Почему я не знал об этом?

     Хонсу молчал. Он сам хотел бы спросить "Почему ты не знал об этом,

всевидящий?", и в голове против воли крутились слова: "Он не бог. Он

узнает, только если ты донесешь".

- Как это могло случиться? - с пренебрежительным удивлением продолжал Ра. -

Почему мои слуги не справились с ничтожными крестьянами?

- Я смею предполагать, оттого, что мятежников вел Зару Скорпион.

- Кто?

- Зару Скорпион. Он пророк.

- Что это значит?

- Он знает, что случится в будущем.

- Это невозможно.

- Некоторые люди способны на это.

     Ра взглянул на Хонсу с таким изумлением, словно тот сам был

пророком.

- Поэтому его невозможно разбить, - добавил воин. - Зару всё известно

заранее.

- Что именно?

- Это нельзя знать. Поэтому, я думаю, - всё.

     Некоторое время Ра молча смотрел поверх его головы.

- Я испытываю беспокойство в отношении мятежников. Их не должно быть.

- Я понимаю, господин.

     "Я понимаю, что ты боишься", - пронеслось в мозгу прежде, чем Хонсу

совладал с крамольной мыслью. - "И не можешь признаться в этом".

- Скажи мне, что ты собираешься делать.

- Ты благословил меня делать, что сочту нужным, господин.

     Ноздри Ра вздрогнули.

- Так говори, - что!

     Хонсу вздохнул, собираясь с мыслями.

- Согласно твоему велению, я собираюсь разбить войска Зару и вернуть Земной

Кеми под твою руку.

- Ты только что сказал, что это невозможно.

- Во имя твое, повелитель, я сделаю невозможное.

     "Глупец", - мелькнуло в глазах бога. - "Преданный глупец. Но такие не

должны приказывать".

     Хонсу удивился: раньше он не замечал, как легко читать по лицу Ра все,

что тот думает.

- Хорошо, - чуть раздраженно промолвил повелитель. - Что ты делал до сих

пор?

- Я успел возобновить добычу наквада…

     Ра одобрительно кивнул.

- …и очистить твою обитель от неверных, - докончил Хонсу.

- Сколько их было?

- Полторы сотни из трех с половиной.

- Ты уверен, что никто не скрылся?

- Им незачем было скрываться. Я отпустил их к Скорпиону.

     Ра даже не понял сначала, что значат слова Хонсу. Потом взгляд его

запламенел так, что показалось - в чертоге стало светлее. Хонсу знал, что

разумнее было солгать. Но таить правду от своего бога он не умел и не

хотел; кроме того, смерти он действительно не боялся.

- Они должны были умереть!

- Они умрут, когда придут сюда с оружием в руках. Скрываясь среди верных,

они искушали бы их и шпионили для Зару, - а это много опасней.

- Предателей следовало уничтожить.

- Пригрози я им смертью, разве кто-то признался бы? И в твоей ладье сейчас

жили бы полторы сотни возможных предателей. Для Зару же они не будут

большим подспорьем. У него десять тысяч воинов.

     Хонсу мог поклясться, что Ра вздрогнул, услышав это.

- Но раз они сознались, - проговорил бог после секундного замешательства, -

то должны были быть казнены.

- Я обещал им безопасность.

- Ты отпустил их?

- Да.

- Ты отпустил их?! - повторил Ра, словно не услышав ответа.

- Разве я ошибся, господин?

     Глаза властелина расширились, сквозь кожу проступило голубоватое

свечение… Хонсу смотрел на него, как завороженный, с изумлением отмечая,

что все равно не боится. Ра, с искаженным лицом, поднялся с трона и

приблизился к нему… Хонсу преклонил колено, опустив глаза.

- Они должны были умереть! - низкий рык божества резанул по ушам.

- Я клялся твоим именем, господин.

     …удар отшвырнул его к противоположной стене. По руке бога, оплетенной

прихотливыми изгибами перчатки, метались синие искры. Яростный, Ра

приблизился, готовясь довершить начатое…

- Убьешь меня, - совершенно спокойно сказал Хонсу, глядя прямо в пылающие

глаза, - и через два дня Зару будет здесь.

    Ра остановился, будто наткнувшись на невидимую стену.

- Ты смеешь?.. - начал он уже без прежней уверенности.

- Ты дал мне власть делать то, что я сочту нужным, - сказал Хонсу, вставая.

 

- Я не прощаю ошибок.

- Ошибок? - человек усмехнулся. - У Зару десять тысяч верных ему солдат. У

тебя, господин, двести. Кто должен победить?

    И, глядя в лицо, на котором против воли отразился страх, проговорил:

- Я обещаю, что случится ошибка.

 

 

    Этот разговор значил очень многое. Хонсу чувствовал, что внутри его

что-то меняется. Он был слишком занят, чтобы задумываться об этом и

прислушиваться к себе, так что многое упускал из виду... Таяла вера в

могущество избранного им бога. Исчезал страх, бывший неотъемлемой частью

его существа. То, к чему он привык, то, с чем вырос, - рассыпалось подобно

травяной хижине под дыханием урагана. 

    Тот, кто был им раньше, уходил безвозвратно, уступая место другому

человеку.